У России энергии – не занимать.

На первый взгляд, с доводами главы государства можно согласиться. Экономика России по сравнению с другими развитыми странами действительно энергорасточительна: энергоемкость ВВП в РФ в 6 раз выше, чем в Японии, в 3 раза выше, чем в США, и примерно в 3,5 раза выше, чем в странах Западной Европы.

Однако, если в годы сырьевого благоденствия эта проблема не особо волновала, то сейчас ее решить тем более вряд ли удастся: энергосбережение требует инвестиций в новые технологии, оборудование, обучение, а с привлечением денег сегодня у всех огромные проблемы. Центр по эффективному использованию энергии (ЦЭНЭФ) рассчитал, что только промпредприятиям России потребуется на замену устаревшего оборудования $35 млрд в ближайшие 5 лет.

Внедрением программ энергоэффективности сейчас занимаются в топливно-энергетическом комплексе, на который приходится 33% потенциала энергосбережения в стране, промышленности (32%), ЖКХ (26%) и транспортной отрасли (9%). Но массовой борьба за энергоэффективность так и не стала — хотя, по идее, после вступления в рыночную экономику в начале 1990-х это постепенно должно было случиться. Модернизация технологического, энергетического оборудования и инженерных систем (освещения и отопления, подачи воды и сжатого воздуха), введение «культурного потребления» за счет систем учета и контроля энергопотребления, установка автономных источников питания и использование возобновляемых источников энергии — все это пока не свойственно российской экономике.

Причин тому множество. В частности, отсутствует действующее законодательство в сфере энергосбережения — закон об энергоэффективности от 1996-го года так реально и не заработал. А новый законопроект, который предлагает достаточно серьезные реальные инструменты и возможности для запуска этого процесса, по недоброй российской традиции непозволительно долго находится на рассмотрении. Видимо, монополисты, добывающие нефть и газ, производящие тепло и электроэнергию, активно лоббируют свои интересы, не позволяя проникать на рынок энергоэффективным технологиям.

Власти также не стремятся активизировать процесс — нет ни налоговых льгот, ни помощи в ремонте и реконструкции жилья. А в Германии, например, население, которое экономит энергию, получает различные льготы и скидки.

Внедрению энергосберегающих программ препятствуют невысокие внутренние цены на энергоносители и зачастую «туманная» инвестиционная привлекательность таких проектов. И если первая преграда постепенно разрушается из-за постоянного роста тарифов, то вторая будет актуальна еще долгое время — хотя бы из-за пренебрежения приборами учета.

Кроме того, не стоит забывать про бюрократические барьеры и коррупцию при внедрении таких проектов. Чтобы экономика России стала наконец энергоэффективной, необходимо как полное изменение бизнес-модели (своего рода «генетического кода») отечественных компаний, так и перестройка мировоззрения самих чиновников. А это невозможно без внедрения современных (инновационных) управленческих технологий в бизнесе и госструктурах. В итоге все упирается в квалифицированный и эффективный менеджмент, который в России пока в большом дефиците.

Поэтому, по оценкам экспертов, указ президента о том, что к 2020 году энергоемкость экономики России должна сократиться на 40%, не будет выполнен и останется только лишь на бумаге. Хотя потенциал энергосбережения в России просто колоссальный — до 450 млн тонн условного топлива, или 40-45% текущего потребления энергии. Сэкономленные ресурсы можно продать — дополнительный доход, по расчетам Всемирного банка, может составить $150 млрд.

Виктор Степанян Росбалт