Краткая история становления психофизиологического аппаратурного метода детекции лжи.
Холодный Ю. И.,
доктор юридических наук, кандидат психологических наук,
начальник отдела Института криминалистики ФСБ России
Краткая история становления психофизиологического аппаратурного метода детекции лжи
Источник: Мир безопасности, 2000.
Проблема обнаружения лжи, по-видимому, существует столько же, сколько существует и сам человек. Ещё в глубокой древности правители народов и их суды прибегали к различным способам уличить лжеца и, тем самым, установить истину. Исторические хроники и литературные памятники свидетельствуют, что для этих целей были выработаны сложные ритуалы и изощренные ордалии (т.е. суды божьи).
Например, составленное в ХI век при князе Ярославе Мудром первое ание гражданских уставов Древней Руси, получившее название Русской Правды, разрешало применение ордалий в тяжбах между гражданами, указывая, что истец может… требовать, чтобы ответчик оправдался испытанием железа, … а ежели иск стоит полугривны… менее, то испытывать водою. Комментируя средневековый свод российских законов, историк Н. М. Карамзин отмечал, что древние россияне, подобно другим народам, употребляли железо и воду для изобличения преступников — обыкновение безрассудное и жестокое… Обвиняемый брал в голую руку железо раскаленное или вынимал ею кольцо из кипятка, после чего судьям надлежало обвязать и запечатать оную. Ежели через три дня не оставалось язвы или знака на е коже, то невиновность была доказана. Ум здравый… не могли истребить сего устава языческих времен… Народ думал, что богу легко сделать чудо для спасения невиновного; но хитрость судей пристрастных могла обманывать зрителей и спасать виновных.
Есть основания полагать, что подобные варварские методы установления истины были распространены не только на Руси, но и в иных государствах средневековой Европы: применение судов божьих, в частности, было зафиксировано не только в древнерусском, но и в древнегерманском праве. Ордалии имели хождение также во внеевропейских культурах и сохранялись на протяжении веков: в начале нынешнего столетия исследователи отмечали, что ещё сейчас встречаются ордалии… в Непале и у различных народностей Африки, например в Сенегалии, и в других местах. Однако история донесла до нас и иные, менее жестокие способы поиска истины.
В далекие времена было подмечено, что при допросе человека, совершившего преступление, переживаемый им страх перед возможным разоблачением сопровождается определенными изменениями в его физиологических функциях. В частности, в древнем Китае подозреваемый в преступлении подвергался, например, испытанию рисом: то есть он должен был набрать в рот горсть сухого риса и выслушать обвинение. Полагалось, что, если рис оставался во рту сухим (от страха разоблачения приостанавливалось слюноотделение), вина подозреваемого считалась доказанной. Аналогичным по своей сути являлось испытание, применявшееся в древней Индии, когда подозреваемому называли нейтральные и критические слова, связанные с деталями преступления. Человек должен был отвечать первым, пришедшим ему в голову словом и одновременно тихо ударять в гонг. Было отмечено, что ответ на критическое слово сопровождается более сильным ударом. Необходимо подчеркнуть, что упоминания о подобных процедурах встречаются у самых различных народов, живших в разные времена вдали друг от друга.
Известно, что такие испытания практиковались также в средневековой Англии и, пережив века, встречались в изолированных культурах примитивных племен ещё в середине ХХ столетия.
Вот как описывает один из двух наблюдавшихся вариантов такой процедуры обнаружения виновного американский этнограф и путешественник Г. Райт, лично присутствовавший в конце 40-х годов при детекции лжи в одном из племен Западной Африки:
… Колдун указал на несколько человек, стоявших в стороне. Их вытолкнули в центр круга. Колдун повернулся к вождю и сказал:
— Один из этих людей вор.
… Колдун вышел вперед и протянул ближайшему из шести обвиняемых небольшое птичье яйцо. Его скорлупа была столь нежной, что казалась прозрачной. Было ясно, что при малейшем нажиме яйцо будет раздавлено. Колдун приказал подозреваемым передавать яйцо друг другу — кто виновен, тот раздавит его и тем самым изобличит себя. Когда яйцо дошло до пятого, его лицо вдруг свела гримаса ужаса, и предательский желток потек между пальцами. Несчастный стоял, вытянув руку, с которой на землю падала скорлупа, и его дрожащие губы бормотали признание.
Анализируя наблюдавшиеся Г. Райтом ситуацию и описанные выше древнекитайский или древнеиндийский способы, нетрудно заметить, что для выявления виновного дознаватели прибегали к контролю динамики отдельных физиологических процессов (слюноотделение, двигательная активность рук). При этом требовалось наличие достаточно чувствительных регистраторов физиологических изменений в организме людей при прохождении ими испытания. Роль таких регистраторов как раз и выполняли горсть риса, специально подобранное яйцо с хрупкой скорлупой, гонг или что-либо иное.
Понятно, что отзвук острых психических переживаний человека может проявляться не только в упомянутых двух, но и во многих других физиологических процессах. В 1730 году Даниэль Дефо опубликовал трактат, озаглавленный Эффективный проект непосредственного предупреждения уличных ограблений и пресечения всяких иных беспорядков по ночам. В этом трактате великий романист обратил внимание на то, что у вора существует дрожь (тремор) в крови, которая, если ею заняться, разоблачит его… Некоторые из них настолько закостенели в преступлении, что… даже смело встречают преследователя; но схватите его за запястье и пощупайте его пульс; и вы обнаружите его виновность. И хотя автор знаменитого Робинзона Крузо явился первым из европейцев, кто предложил применить анализ пульса в целях борьбы с преступностью, тем не менее, сам принцип диагностики психически значимого по пульсу был хорошо известен в кругу образованных людей того времени. В частности, Бенвенутто Челлини (выдающийся итальянский художник эпохи позднего Ренессанса), вспоминая в мемуарах свое нежелание в юности заниматься музыкой и тревоги отца по этому поводу, описывал, что когда он, т.е. отец — авт. беседовал со мной о музыке, держа в руке мой пульс (потому что он имел некоторые познания в медицине и в латинской науке), то он чувствовал в этом самом пульсе, как только он принимался говорить о музыке, такие великие перебои, что часто перепуганный… уходил от меня.
Несмотря на то, что предложение, высказанное Д.Дефо, содержало плодотворную мысль, понадобилось почти полтора века, чтобы она начала приобретать свое материальное воплощение.
В 1877 г., используя плетизмограф (инструмент для измерения кровенаполнения сосудов и изменений пульса), итальянский физиолог А. Моссо во время одного из экспериментов в клинике наблюдал, как у пациентки внезапно, без каких-либо видимых причин, возросли пульсации. Это поразило меня, и я спросил женщину, как она себя чувствует; ответ был — «хорошо»… Я тщательно проверил прибор, чтобы убедиться, что все в порядке. Тогда я попросил пациентку рассказать мне, о чем та думала минуты две назад. Она ответила, что, рассматривая отсутствующим взором книжную полку, висевшую напротив, остановила свой взгляд на черепе, стоявшем среди книг, и была напугана ним, так как он (т.е. череп — авт.) напомнил ей о е болезни.
Проведя серию экспериментов, А. Моссо пришел к мысли о том, что, если страх является существенным компонентом лжи, то такой страх может быть выделен. Эти идеи повлекли за собой проведение исследований с применением примитивных устройств, направленных на обнаружение скрываемой человеком информации и, практически, ознаменовали рождение новой отрасли науки — психофизиологии.
Не принижая вклада первых исследователей (А. Моссо, Ф. Кисова, В.Вундта и др.) в становлении психофизиологии, тем не менее, следует подчеркнуть, что главенствующая роль в развитии прикладного направления этой науки принадлежит не им. В 1995 г. итальянский криминалист, доктор медицины Чезаре Ломброзо опубликовал второе издание своей книги Преступный человек (L’Homme Criminel), в которой был изложен первый опыт практического применения психофизиологического метода детекции лжи для выявления лиц, совершивших преступления. В книге описан случай, когда криминалист, используя примитивный лабораторный прибор — гидросфигмограф, во время проверки подозреваемого не обнаружил заметных изменений в артериальном давлении при вопросах об ограблении, но было отмечено падение давления на 14 mmHg, когда речь зашла о хищении паспортов. Опираясь на эти данные Ч. Ломброзо, как выяснилось позднее, правильно установил, что подозреваемый непричастен к ограблению, в ходе которого было похищено 20 000 франков, но виновен в краже паспортов и прочих документов. Позднее, в 1902 г., участвуя в расследовании убийства шестилетней девочки, в котором подозревался некий Тосетти, Ч. Ломброзо применил плетизмограф и обнаружил незначительные изменения в пульсе, когда Тосетти делал в уме математические вычисления; однако, когда ему предъявлялись изображения израненных детей, регистрируемая запись пульса не показала никаких внезапных изменений, в том числе — и на фотографию убитой девочки. Результаты последующего расследования убедительно доказали, что Тосетти был невиновен в этом преступлении.
Интересно отметить, что оба приведенных примера, заимствованных из практики Ч. Ломброзо, наглядно продемонстрировали весьма важный факт: контроль физиологических реакций человека может вести не только к выявлению скрываемой им информации, но, что не менее важно, — способствовать установлению непричастности подозреваемого к расследуемому преступлению.
В первые годы ХХ века аппаратурный метод детекции лжи привел к определенное внимание некоторых ученых в различных странах, однако выполненные Ч. Ломброзо первые опыты прикладного применения этого метода на протяжении двух десятилетий оставались уникальными и не находили последователей: метод погрузился в инкубационный период лабораторных изысканий.
Среди ученых того периода особо следует отметить американского психолога и юриста Вильяма Марстона, который в 1913 г. начал планомерные научные исследования аппаратурного метода детекции лжи. В годы первой мировой войны, когда борьба с немецкими шпионами приобрела особую остроту, Национальный исследовательский комитет США сформировал группу психологов (в е состав был включен В. Марстон), которой было поручено оценить возможности известных методов детекции лжи для решения контрразведывательных задач. Проведя соответствующие исследования, указанная группа пришла к выводу, что наиболее эффективным из существовавших в тот период методов является так наз. тест выявления лжи при помощи артериального давления («blood pressure deception test»), разработанный В. Марстоном в Гарвардской психологической лаборатории: результативность этого теста достигала 97%. Члены психологической группы предложили контрразведке взять на вооружение тест выявления лжи при помощи артериального давления и рекомендовали назначить В. Марстона специальным агентом министерства обороны по применению этого теста в контрразведывательных целях. К внедрению психофизиологического метода детекции лжи в практику подталкивала сама жизнь.
Шел четвертый год войны. Агентура кайзеровской Германии, наводнившая США, проводила диверсии на заводах, в армии, на флоте, добывала военную и политическую информацию. В 1917 г. у одного из американских генералов из сейфа был похищен важный секретный документ. В круг подозреваемых попало около 70 человек, и перед В. Марстоном была поставлена задача — обнаружить похитителя. В итоге проведенной работы из числа подозреваемых был выделен человек, который, по мнению проверявших, был именно тем, кого разыскивали. Сделанный вывод оказался точным: взятый под плотное наблюдение, этот человек вскоре был задержан по дороге из Вашингтона в Нью-Йорк в момент передачи секретного документа немецкому агенту.
Практика подтвердила эффективность «blood pressure deception»-теста, но активные военные действия на полях первой мировой войны вскоре прекратились, и В. Марстон не получил ожидавшегося назначения.
Несмотря на безразличие министерства обороны, оставившего на долгие годы без внимания инструментальный метод обнаружения лжи, он тем не менее постепенно начал входить в практику расследования и раскрытия преступлений: в начале 20-х годов в стране появляется несколько энтузиастов, деятельность которых сыграла определяющую роль в дальнейшей истории развития проверок на полиграфе.
Помимо В. Марстона, активно работавшего в данной области и в 1923 г. впервые представившего в суде результаты проверки на полиграфе в качестве доказательств, значительный вклад во внедрение психофизиологического метода детекции лжи в практику раскрытия преступлений внес офицер калифорнийской полиции Дж. Ларсон: ознакомившись с разработанным В. Марстона «blood pressure deception»-тестом, он с 1921 г. начал применять этот метод в деятельности возглавляемого им полицейского управления.
Будучи творческой личностью, Дж. Ларсон разработал первый портативный прообраз современного полиграфа: созданное им устройство обеспечивало непрерывную одновременную регистрацию кровяного давления, пульса и дыхания. С помощью этого аппарата было проведено большое количество проверок лиц, подозревавшихся в реальных уголовных преступлениях, и была зафиксирована высокая степень правильности результатов испытаний.
Полиция Калифорнии, в целом, активно применяла аппаратурный метод детекции лжи в своей работе: к 1932 г. (т.е. примерно за десять лет эксплуатации) метод был применен в 1928 случаях при розыске тел жертв. Проверки на детекторе лжи постепенно стали применяться полицейскими подразделениями ряда штатов США. В 1935 г. на детектор лжи обращает внимание Федеральное бюро расследований (ФБР) США, которое в 1938 г. впервые (после В. Марстона) применяет полиграф при расследовании дела о шпионаже.
В те же 20-е годы под руководством Дж. Ларсона начал свою деятельность Леонард Килер, который сыграл решающую роль в развертывании психофизиологического метода детекции лжи в США: он сконструировал первый полиграф — детектор лжи, специально предназначенный для выявления у человека скрываемой информации (1933 г.), разработал первую методику проверки с помощью детектора лжи (1935 г.), основал первую фирму для серийного выпуска этих приборов и первую школу по подготовке специалистов в данной области. Именно Л. Килеру принадлежит приоритет внедрения полиграфа в систему отбора кадров и профилактику правонарушений в сфере бизнеса.
К концу 30-х годов в США три фирмы наладили серийный выпуск детекторов лжи, около сотни полицейских подразделений в двадцати восьми штатах страны активно использовали эти приборы в своей работе, а десятки банков и коммерческих фирм северных штатов внедрили полиграф для проверки персонала при найме на работу и в ходе служебных разбирательств.
С началом Второй мировой войны Американское психологическое общество предпринимает специальное исследование для оценки надежности применения проверок на полиграфе в интересах государства. Проведя тщательный анализ достигнутого на тот момент уровня развития технологии проверок на полиграфе и практики применения этого метода в правоохранительных целях и в бизнесе, исследовательский комитет констатировал, что методы детекции лжи разработаны в достаточной мере, существуют необходимые технические средства и имеется в наличии определенное число хорошо подготовленных специалистов. Из перечисленных трех факторов, наиболее важным является человеческий, так как именно от него зависит успех или неуспех усилий по детекции лжи. При наличии компетентного специалиста, результаты проверок на полиграфе оказываются весьма полезными. Когда такие специалисты отсутствуют, применение метода и аппаратуры не должно осуществляться. В итоге, применению этого метода в интересах государственных органов США был дан зеленый свет, и в начале 40-х годов он стал применяться в целях защиты государственной тайны:детектор лжи был применен для проверки персонала, работавшего над созданием атомной бомбы в исследовательском центре Оук-Ридж. Эти проверки на полиграфе выполняли (по контракту) специалисты одной из частных фирм.
В годы Второй мировой войны американская армия уже располагала группой полиграфологов. В конце войны перед армейскими полиграфологами была поставлена важная задача по проверке 274 немецких военнопленных, выдвигавшихся на руководящие должности в послевоенной Германии. Команда из семи опытных полиграфологов, проводя проверку, устанавливала принадлежность к нацистской или коммунистической партии, участие в саботаже или диверсиях, службу в СС или гестапо, совершение серьезных преступлений и проч. Результаты показали, что 156 человек (57%) пригодны к выдвижению на руководящие посты. Относительно 8 проверявшихся (3%) мнения специалистов разошлись, а остальные 110 кандидатур (40%) было рекомендовано отклонить. Из числа последних были выявлены и сознались в принадлежности к нацистской партии, СС или гестапо — 27 человек (в том числе и казначей этой партии середины 30-х годов), в принадлежности к германской компартии — три человека, и т.д.
Результативность проверок на детекторе лжи не осталась незамеченной, и этот метод стал активно внедряться в деятельность вооруженных сил и спецслужб США. Созданное в 1947 г. Центральное разведывательное управление (ЦРУ) США начало использовать полиграф в ходе своих специальных операций, а также при отборе кадров. К концу 40-х годов проверке на детекторе лжи подвергались все без исключения лица, поступавшие на службу в ЦРУ. С 1948 г. американская армия начала готовить кадры полиграфологов в открывшемся в том же году Институте Л. Килера (г. Чикаго) — единственном в стране учебном заведении данного профиля. Заметное развитие аппаратурного психофизиологического метода детекции лжи в США не осталось без внимания, и в 20-е годы интерес к выявлению у человека скрываемой им информации с помощью лабораторных приборов проявляется в нескольких странах.
В частности, в СССР психолог А. Р. Лурия (позднее — академик АПН СССР) усовершенствовал весьма популярный в экспериментальной психологии тех лет ассоциативный метод и, работая в специальной лаборатории при Московской губернской прокуратуре, применил разработанный метод для выявления скрываемой информации у лиц, совершивших тяжкие преступления.
В Германии психиатр Отто Ловенштейн для целей детекции лжи разработал инструмент, который регистрировал движения сидящего человека и его дыхание.
Однако, при всей перспективности перечисленных выше работ, они остались лишь лабораторными экспериментами, не получившими реального выхода в правоохранительную практику.
Во второй половине 30-х годов созданные в США детекторы лжи и технология их применения впервые начинают экспортироваться за рубеж.
В Польше полиграф появляется в 1936 г.: его приобретает варшавский Институт психогигиены. И хотя исследователи проявили интерес к применению полиграфа в следственной работе (о чем свидетельствует одна из публикаций, появившаяся в печати в 1939 г.), начавшаяся война отодвигает внедрение полиграфа в Польше на четверть века.
В начале 40-х годов полиграф появляется в Китае, для которого в 1943 г. в США подготовили несколько специалистов. После окончания гражданской войны в Китае специалисты по работе с полиграфом и сами приборы были вывезены на Тайвань.
Япония, в отличие от Китая, самостоятельно проводила начатые в 20-е годы исследования аппаратурного метода детекции лжи: психологи Акамацу и Тогава изучали диагностические возможности изменений электрических свойств кожи (так называемый кожно-гальванической рефлекс), и эти работы увенчались успехом. В 1937 г. японские ученые сообщили о создании своего детектора лжи — психогальванометра. Любопытно отметить, что подобно США, первое применение японского детектора лжи произошло в конце 30-х годов при расследовании дела о шпионаже. В годы Второй мировой войны одна из фирм стала серийно выпускать психогальванометры для целей детекции лжи, которыми (уже в послевоенные годы) были оснащены подразделения японской полиции.
Индия впервые проявила интерес к проверкам на детекторе лжи в 1948 г. в связи с убийством Махатмы Ганди: прошедший шестинедельную подготовку в США офицер индийской полиции использовал полиграф для сужения круга лиц, подозревавшихся в причастности к заговору. После нескольких случаев использования в ходе расследований, применение полиграфа было приостановлено вплоть до начала 70-х годов.