Джазовый певец объявил похоронный звон немому кино
Рэя Сеттерфилда
6 октября 1927 года — В этот день в театре Уорнер в Нью-Йорке состоялась премьера «Певца джаза». Это был первый полнометражный фильм с Элом Джолсоном в главной роли, в котором была синхронизирована речь, а также музыка и звуковые эффекты. Он произвел революцию в киноиндустрии и ознаменовал конец эпохи немого кино.
По правде говоря, «Певец джаза» был не первым фильмом, в котором был заранее записан звук, но это был первый полнометражный фильм, в котором были заранее записаны диалоги.
В своей книге «История повествовательного кино» историк кино Дэвид А. Кук описывает эффект одной сцены диалога в «Певце джаза» между персонажем Эла Джолсона и его матерью:
«Это был единственный устный диалог в фильме, но его воздействие было сенсационным. . . Внезапно Джолсон не только пел и танцевал, но и разговаривал неформально и спонтанно с другими персонажами фильма, как кто-то мог бы сделать это в реальности.
«Эффект заключался не столько в том, что он услышал речь Джолсона, сколько в том, что он подслушал его речь, и это взволновало публику. . .
". . . Мы говорим, что «звуковые фильмы» родились вместе с «Певцом джаза» не потому, что это был первый полнометражный фильм, в котором использовались синхронизированные диалоги, а потому, что он был первым, в котором они использовались реалистично и, казалось бы, непреднамеренно».
В 1926 году Warner Brothers были на грани банкротства, и в последний раз студия решила рискнуть своим будущим, инвестировав в новую звуковую систему Vitaphone.
Именно это принесло «Певцу джаза» такой кассовый успех, какого раньше никто не знал, и превратило Warner Brothers из скудной компании в ведущую кинофабрику Голливуда.
>В общей сложности фильм содержит всего две минуты синхронных разговоров. Остальная часть диалога представлена в виде титров или субтитров, что было стандартом для немого кино того времени.
Одна газета посчитала, что это «едва ли кинофильм». Правильнее было бы назвать его увеличенной записью Эла Джолсона на Vitaphone, состоящей из полдюжины песен».
Но это было еще одним важным фактором успеха фильма. К 1920 году Джолсон стал самой большой звездой Бродвея и увидел – и услышать – его пение и танец были неотразимы.
Родившийся в Литве в 1886 году под именем Аса Йольсон, человек, ставший всемирно известным благодаря Элу Джолсону, переехал со своей семьей в Соединенные Штаты, когда ему было семь лет. Он стал популярным артистом и певцом в Нью-Йорке и появился в нескольких мюзиклах.
В одной из них, «Синдбад», созданной в 1918 году, он взял относительно неизвестную композицию Джорджа Гершвина «Свани» и превратил ее в свою фирменную песню. Было продано более двух миллионов записей.
Другой мюзикл, «Вихрь общества», поднял его карьеру на Бродвее на новую высоту. Джолсон говорил аудитории: «Вы еще ничего не слышали». прежде чем исполнить дополнительные песни и представить своего фирменного персонажа с черным лицом, «Гаса».
Джолсон, назвавший себя «величайшим артистом в мире»; был одним из многих артистов, которые часто выступали в стиле блэкфейс, пережитке шоу менестрелей XIX века. Сейчас это кажется расистским по своей сути, но защитники Джолсона говорят, что в «Певце джаза» он использовал блэкфейс не более чем театральный прием.
В фильме рассказывается история молодого еврея (Джолсона), наделенного прекрасным певческим голосом, который разрывается между карьерой певца, особенно джаза и мелодий в стиле рэгтайм – черная музыка – и, следуя желанию отца, стать кантором в синагоге.
Используя блэкфейс, он мог свободно петь песни в стиле рэгтайм и джаз, но в остальном он не выдавал себя за расу.
Гарлемская газета Amsterdam News определенно не была оскорблена The Jazz. Сингер, назвав его «одним из величайших фильмов, когда-либо созданных». А о Джолсоне говорилось: «Каждый цветной артист гордится им».
Для Warner Brothers следующим шагом было создание полнометражного фильма, в котором ВСЕ говорили бы. Итак, в 1928 году «Огни Нью-Йорка» стал первым фильмом в истории, история которого полностью полагалась на звуковые диалоги.
Это был кассовый триумф, и к концу 1928 года – всего через год после «Певца джаза» – для Голливуда было очевидно, что эпоха немого кино подошла к концу.